|
О чести воинской...
 Навстречу подполковнику Иванову из-под
арки выкатилась группа солдат, возглавляемая контрактником без
знаков различия. Руки в карманах, кепка на затылке. Ну, в общем,
именно так, как нередко можно увидеть сегодня на улицах столицы.
Настроение у Иванова было боевое, под стать увиденному. Только что в
автобусе, по дороге на службу, он читал интересную книгу о годах
Октябрьской революции, о том, как разваливалась армия великой
России, как рушились традиции, как уничтожался цвет нации, офицеры.
— Стой, раз-два! Вы что, оборзели в
корень? Кругом, марш! — на одном дыхании выпалил комбат. Солдаты
нехотя вернулись на исходную, а бравый контрактник даже вынул руки
из карманов и отдал, как положено, воинское приветствие. Иванов,
поймав краем глаза удивленные лица стоящих на остановке гражданских
и, козырнув повторно протопавшему мимо воинству, двинулся дальше.
Эта история, рассказанная знакомым
офицером столичного гарнизона, лишь на первый взгляд кажется
пустячным, малозначимым эпизодом наших будней. Будто нечем больше
заняться подполковнику? Конечно, есть чем. И одним из этих важных
дел будет решение вопроса, стоящего камнем преткновения на пути
любого воинского коллектива: "Как же укрепить (повысить, улучшить,
стабилизировать и т.д.) воинскую дисциплину в отдельно взятом
подразделении и войсках в целом?" А вопрос отдания воинского
приветствия разве к этому отношения не имеет?
Чтобы разобраться в каком-либо явлении,
нужно сначала попытаться понять его механизм, принцип действия.
Армия — особый институт государства,
задуманный как инструмент для проведения силовой политики. Институт
закрытый, корпоративный. Жестко иерархичный, со своими традициями,
законами, скрепленный уставом, написанным, как известно, кровью.
Вносить туда разногласия, пытаться экспериментировать — все равно
что совать руку, а то и голову под циркулярную пилу. Пила-то может
и остановиться (армия перестанет быть армией), только и головы уже
не будет (как не станет тогда и государства)...
Совсем не глупые люди в императорской
армии требовали от подчиненного "есть глазами начальство". (Как
"едим" мы сейчас глазами телевизор, уйдя порой с головой в
проблемы вымышленных телевизионных героев). Если командир
действительно был хорошим, то таким образом очень быстро
выстраивался требуемый порядок. Новобранец привыкает к роли
подчиненного в сплоченной армейской семье, где командиры — отцы, а
солдаты — его бравые ребята. Ну а коли командир не тянул на роль
заботливого и чуткого руководителя, особые усилия прилагала
православная церковь, с пеленок воспитывающая людей в уважении к
старшим и начальникам, в послушании и смирении - "начальство от
Бога". На этом, в общем-то, и основывались долгое время порядок и
стабильность не только в армии, но и государстве в целом. Выбирать
начальство, правительство, царя, как и родителей, не приходилось.
Чинопочитание - это не спесь военной
бюрократии и даже не прихоть какого-нибудь полкового или
батальонного "наполеончика". Это нормальный механизм выстраивания
четко определенных взаимоотношений. Если даже начальник не слишком
умен, то это не должно становиться поводом для его уничижения перед
подчиненными, во благо в первую очередь именно сохранения
субординации. Действительно, ведь умному человеку нет
необходимости доказывать свое превосходство принудительными
методами. "Свет во тьме светит, и тьма не объяла его".
Самый известный наш полководец
Александр Васильевич Суворов при всей своей простоте и любви к
солдату всегда ратовал за субординацию, называя ее первой воинской
заповедью. Давая отповедь критикам своей воспитательной системы, он
говорил, что эти господа "понимают дисциплину в кичливости, а
субординацию в трепете подчиненных". Между тем, и дисциплина, и
субординация не самоцель, а лишь средство достижения успеха при
выполнении поставленной боевой задачи.
Наверное, неспроста введено в армии
отдание воинского приветствия как признака корпоративности, по
принципу свой-чужой. С другой стороны, это установленная форма
приветствия военнослужащими друг друга. Но не только. Кроме всего
прочего, отдание воинского приветствия несет в себе и иную
смысловую нагрузку, недаром в быту его еще именуют отданием
воинской чести. Итак, предполагается, что мужчина, поступая на
службу, становясь воином, защитником, приобретает особую честь.
Честь служения Отечеству. Это действительно величайшая честь для
человека, связанного с родной землей, ее традициями историческими
корнями.
Воинское служение подразумевает
добровольное отдание себя в повиновение начальнику. Именно так, как
бы не хотелось некоторым сегодняшним "продвинутым" офицерам,
понимается воинское служение. Иначе армия не может быть устроена.
Воинское повиновение, дисциплина, субординация — ее основной,
становой хребет. Как нельзя удалить один из позвонков, не нарушив
функционирование всего позвоночника, так нельзя умалять или тем
более удалять эти элементы. Нет и не может быть армии без
повиновения, без старших и младших, без начальников и подчиненных.
Даже в самых демократических странах, содержащих армии, соблюдается
этот основной элемент. Иначе это не армия. Секция, кружок,
военно-патриотический клуб, все, что хотите. Большевики,
попытавшиеся создать подобную армию, очень быстро отказались от
такой идеи, закрутив все гайки до упора.
Наделяя честью своих защитников,
государство оставляет за ними право распоряжаться ею, гордиться ею,
дорожить и умножать. Чем выше чин, тем выше соответственно честь и
положенные чествования. В современном издании словаря С. Ожегова
дается такое определение "чести": "достойные уважения и гордости
моральные качества человека; его соответствующие принципы".
Обладать честью значит быть безукоризненно честным человеком. В
прежние времена в России, которую мы потеряли, лишенный чести
офицер, которому однополчане переставали подавать руку, либо обязан
был подать в отставку, либо перевестись в другой полк с
соответствующей характеристикой. Если, конечно, его до этого не
застрелили на дуэли. Емкие слова "жизнь — Отечеству, честь —
никому!" издавна считались девизом русского офицера. Александр
Васильевич Суворов очень высоко ценил офицерскую честь: "Лучше
голова долой, нежели утратить свою честь". Вот и сейчас, произнося
вполне уставные слова: "Честь имею", офицер фактически
свидетельствует, что он является обладателем чести и ее хранителем.
Таким образом, наличие чести было
неотделимо от воинского звания и ее внешнего выражения в виде
воинского приветствия.
Да, безусловно, проявление внешних
атрибутов уважения военнослужащих друг к другу не является
самоцелью. Известно немало примеров, особенно в период военных
походов, боевых действий, когда во внешнем выражении чести и
уважения к командиру необходимости нет. В период опасности, ведения
боевых действий подчиненные инстинктивно сплачиваются вокруг
командира, выражая ему свое уважение, готовность к
самопожертвованию. Это и является проявлением воинской чести в
данных условиях. Но в мирное время игнорирование такого важного
элемента, как отдание воинского приветствия, самым прямым образом
подрывает важнейший армейский принцип. В таком случае солдат и
офицер уже не братья по оружию, не "свой", а "чужой". Обесчещенный
этим поступком солдат и лишенный этим же солдатом чести офицер
становятся антиподами, не являя собой то единое целое, что
подразумевает армия. Что же при этом движет поступками солдата и
офицера, начальника и подчиненного? Все предельно просто. Солдату
лишний раз не хочется козырять, тем более какому-то незнакомому
офицеру. Это дает воину некое удовлетворение, тешит его самолюбие:
вот, мол, я каков, проигнорировал целого капитана! Ну-ка, а майора
слабо?
Наглость, если ее не остановить,
способна на многое. История хранит массу примеров из трагического
прошлого нашей Отчизны, когда распущенная революционная солдатня
терзала своих командиров, учиняя самосуды, срывая погоны. Таким
образом погибли тысячи наиболее требовательных командиров,
составляющих цвет русской армии. Вот что писал, например, Петр
Ольховский, царский офицер, находясь в эмиграции: "Мы все видели,
какой меткий смертельный удар был нанесен нашей армии, когда
последовал известный приказ №1, коим отменялось отдание чести
солдатом офицеру, в корне поколебавшее дисциплину! Ведь, в сущности,
отдание чести — простой жест, символический знак, а сколько смысла и
значения вложено в него! Не стало жеста — не стало дисциплины, не
стало армии. Из этого следует, как цепко надо держаться за отдание
чести!". Надо признаться, как бы мы ни относились к так называемым
царским и белогвардейским офицерам, но они блюли свою честь очень
строго.
Что мы имеем сейчас, перепробовав на
своей армии все выкрутасы времени и решив наконец строить
профессиональную армию? Отойдут ли в этой армии на второй план
проблемы воинской чести, отдания воинского приветствия и других,
как мы убедились, столь важных элементов устройства армейской
системы? Вряд ли. Соблюдение чести — необходимый элемент для любой
армии.
В заключение приведу слова
современника, писателя и публициста Юрия Мухина: "Стимулировать
исполнение обязанностей долга солдата должно нечто большее, чем
награда. Это — ЧЕСТЬ. Солдата в широком смысле слова без чести не
бывает. Без чести он человек, бесполезный для общества. В мирное
время он будет обжирать народ, надеясь без войны дожить до большой
пенсии (или дембеля), а в войну уклонится от исполнения своего
долга. Солдаты без чести — это вошь, паразиты на шее народа. Честь
замешана на достоинстве человека, на осознании им своей миссии в
обществе...
Конечно, чтобы честь и достоинство
органично жили в человеке, их нужно воспитывать с раннего детства,
но, чтобы они окрепли и жили в солдате постоянно, общество должно
создать условия для их сохранения".
Честь имею!
Майор запаса Сергей ГОРДИКОВСКИЙ
№ 1 января 2004года, стр. 42 – 43 |
Наверх!
